Хотелось бы упомянуть о комплексной проблеме установления аффилированности лиц по отношению к друг к другу. Этот институт носит комплексный характер в российском праве, поскольку используется в целях определения наличия заинтересованности лиц при совершении сделок от лица обществ с ограниченной ответственностью или акционерных обществ, при оспаривании сделок должника в делах о несостоятельности (банкротстве), в антимонопольном законодательстве и в других случаях.
Одним из основных нормативных правовых актов, устанавливающих случаи аффилированности лиц, является Федеральный закон от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции». Место, роль и юридическая техника данного закона не выдерживают никакой критики, так как, во-первых, из названия и содержания этого закона следует, что в предмет его регулирования входят публично-правовые отношения, возникающие в антимонопольной сфере. Тем не менее, на нормы настоящего закона ссылаются и другие акты, входящие в состав законодательства Российской Федерации (например, абзац второй пункта 1 статьи 19 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», который включен в механизм правового регулирования частных интересов). Во-вторых, статья 9 Закона о защите конкуренции предлагает правоприменителю сложный механизм установления аффилированности. И, в-третьих, установление аффилированности лиц находится в пределах норм этого закона, то есть если определенные лица не отвечают формальным критериям аффилированности, то приходится констатировать её отсутствие, хотя de facto она имеет место быть.
Для устранения формального подхода к аффилированности Минэкономразвития России обратилось с предложением к Совету по кодификации гражданского законодательства при президенте о включении в текст Гражданского кодекса статьи 53.2, которая внесла бы не только ясность и теоретическую упорядоченность в институт аффилированности в гражданском праве, но и предоставило суду право самостоятельно в каждом конкретном случае определять имеется ли аффилированность между определенными лицами.
Конечно же, наибольший интерес вызывает идея внедрения судебного усмотрения при определении аффилированности лиц, поскольку это позволило бы в определенных случаях приблизиться к англо-саксонской конструкции под названием «снятие корпоративной вуали». Сущность «снятия корпоративной вуали» в том, что компании принуждают к тому, чтобы они перед судом раскрыли определенные детали не только своей деятельности, но и взаимодействия с другими лицами.
В чем же ценность судебного усмотрения при определении аффилированности лиц для России? Она в том, что на практике можно раскрыть схемы, связанные с «выводом активов» из юридических лиц и вернуть их обманутым кредиторам. Например, если два старых друга А и Б захотят создать бизнес (будучи единственными учредителями и единоличными исполнительными органами в разных юридических лицах), основанный на злоупотреблении доверием своих контрагентов, то они могут осуществлять передачу активов от одного юридического лица к другому на вполне законных основаниях (например, предоставляя исполнение по заключенному договору займа от друга А к другу Б), что в конечном итоге приведет к тому, что на одном из юридических лиц старых друзей будут только «пассивы», а на другом – только «активы». Затем юридическое лицо с «пассивами» будет отдано на растерзание кредиторам, которые кроме негативных эмоций ничего не получат. А оспаривание сделок, например, в рамках дела о банкротстве на основе критерия заинтересованности может ничего не дать, поскольку этот критерий на основе действующего законодательства России установить не представляется возможным в приведенном примере. И вот тут-то обманутым кредиторам (участникам и учредителям юридических лиц, участникам строительства различных застройщиков-однодневок) на помощь должен приходить российский суд, у которого в настоящий момент «связаны руки».
Тем не менее, по всей видимости, законодатель не торопиться давать волю суду при установлении аффилированности лиц. Статья 53.2 об аффилированности прожила лишь первое чтение в теле нового Гражданского кодекса – во втором же чтении народные избранники, выразив желание подкорректировать эту статью, убрали её из текста закона вовсе. Парламентарии указали, что предлагаемые нормы «не соответствуют предмету регулирования гражданского законодательства» и «нарушают права человека». Видимо, за этими дежурными фразами кроется лоббирование интересов лицами, имеющими отношение к бизнесу, одна из схем которого была описана выше.
Н.В. Тарков
Вверх
